Герои настоящего в уголке прошлого

 

Отделение реанимации в тысячекоечной больнице. Место, где спасают людей, порой вытаскивая их с того света. Сердце больницы, бьющееся в неспокойном ритме. На входе в отделение меня встречает заведующий Василий Павлов, и сразу предупреждает, что увиденное мной, может шокировать. «Чиновникам нравится высокотехнологичная помощь, поэтому они презентуют дорогостоящие установки и показывают красивые картинки с отделений. У нас все далеко не так»,- напутствует меня Василий Алексеевич.

 

 

Нас встречают «вечные» больничные полы. По ним безостановочно снуют врачи и медсестры, поскольку работа в отделении не прекращается ни на минуту. Со времени запуска больницы в 70-х годах прошлого века, здесь радикально ничего не меняли. Единственное, что удалось сделать, так это затереть мраморной крошкой полы. Они почти вечные, но со временем даже в этой твердыне начали образовываться микротрещины.

«Большая проблема любой реанимации и даже всей больницы  во всем мире – это внутрибольничные инфекции. Доктора, к примеру, отличают пневмонию, полученную в разных условиях. Из - за внутрибольничной инфекции, которая поражает, в основном, ослабленные организмы, мы тратим огромные деньги на антибиотики, что увеличивает стоимость реанимационной койки. Дополнительные средства приходится перетягивать из других отделений. Поэтому для решения этой проблемы ремонт должен производиться раз в пять лет»,- рассказывает Василий Алексеевич.

 

Заворачиваем в первую палату. Она представляет собой стандартный 25-метровый бокс с четырьмя койками. На самом деле, по новому СанПину здесь должны располагаться только две реанимационных койки. Но поскольку это 18-ти коечное отделение, приходится потесниться, ведь  проектировали больницу с учетом требований старого СанПина. Расширить бокс нельзя, поскольку стены капитальные.

 

Василий Павлов, вообще кажется человеком будущего в этом уголке прошлого. Он знает гораздо больше, чем может применить в своей практике. «В палатах из инженерного снабжения – это разводка кислорода. На самом деле здесь должен подводиться не только кислород, но и сжатый воздух, вакуум, чтобы не использовать электрические респираторы. Мониторное оборудование представлено в  недостаточном количестве – на четырех больных  два монитора. Нет нормальной системы кондиционирования и вентиляции»,- продолжает свой рассказ Василий Алексеевич.

 

Дальше парадоксы только множатся. В отделении реанимации, разумеется, есть дорогая и крайне необходимая аппаратура для спасения людей. Да только респираторная техника и аппарат искусственной вентиляции легких (ИВЛ) есть, а запчастей к ним нет. Статья расходов на их обслуживание не финансируется. «Поэтому получается парадокс – техника на миллион рублей «одноразовая». Конечно же, приходится искать выход из положения.

Переходим в реанимационный зал. Это такая же палата, что и другие, но одновременно может исполнять функции противошоковой операционной. Здесь предусмотрен подъезд машины скорой помощи, которая сама по себе является реанимационной бригадой. Еще на этапе до больницы пациент должен  начать получать необходимое лечение. В этом случае врач скорой помощи принимает решение госпитализировать пациента сразу в реанимационный зал, минуя приемный покой. Здесь проводится диагностика, делается УЗИ, возможны малые операции. «Зал, конечно же, мал и не оснащен в соответствие с современными стандартами. Экстренная помощь сегодня почему-то живет по остаточному принципу. Никто не думает, что в один момент может оказаться на реанимационной койке»,- рассказывает Василий Алексеевич.

 

Он подтверждает мою догадку, отмечая, что врачи отделения умеют гораздо больше, чем им позволяет сегодняшнее оснащение. Только дефибриллятору – восемь лет. Все аппараты ИВЛ давно уже отработали свой ресурс. Они должны получать ремкомплект после пяти тысяч часов работы. Некоторые аппараты отработали уже по 15 тысяч часов и практически не останавливаются, благодаря тому, что аппараты очень надежные от известных мировых производителей. Повезло, что главный врач Вячеслав Глушко сам анестезиолог-реаниматолог, поэтому закупал оборудование для реанимации на долгосрочный срок службы, зная, что проработает оно значительно дольше, чем написано в технической документации производителя.

 

На мой вопрос, как удается работать в таких условиях, Василий Алексеевич отвечает, что весь секрет в правильной организации и человеческом факторе. «Каждый врач загружен на 200 процентов. Люди не спят ночами, вынуждены вести больше больных, чем положено. У нас есть свои профессиональные хитрости. Мы можем сделать так, чтобы больному не понадобился аппарат. Мы умудряемся держать высокий профессиональный уровень и «вытягивать» тяжелых больных. Все держится только на человеческом факторе (высоком уровне компетентности) – на сестрах и на врачах. У меня работает всего три медсестры на 18 больных.  В принципе, и малыми силами  возможно решать большие задачи, если все правильно организовать»,- рассказывает Василий Павлов. Около нас останавливается женщина. Это старшая медсестра – Надежда Белова. Она работает в больнице практически со дня основания и на ней, по словам Василия Алексеевича, держится практически все в отделении.

 

Так получилось, отмечает Василий Алексеевич, что здесь нет случайных людей. Те, кто не хотел работать или сомневался просто ушли. В первую очередь слабые духом. Ушли туда, где легче, где больше платят. «Здесь надо обязательно быть в хорошей физической и духовной форме. Иначе работать не получится, два-три ночных дежурства и можно сломаться»,- наверное, это можно назвать девизом отделения. Мой взгляд останавливается на иконе святого Пантелеймона. «Родственники подарили»,- замечает заведующий. «Больше для успокоения людей, а нам особо не нужно»,- на этих словах мы прощаемся с Василием Павловым.

 

 

На следующий день почти все реанимационные койки заняты. «У пациента образовалась большая гематома в голове из-за кровоизлияния в мозг. Это потребовало трепанации черепа и нейрохирургической операции.  Сейчас пациент находится без сознания, зависит от аппаратуры искусственного поддержания  жизни», рассказывает Василий Павлов.

 

Реанимация, по его словам, предназначена для поливалентных больных, со всех отделений, у которых имеется одна проблема – расстройство жизненно важных функций. Основное заболевание развивается само по себе, а осложнения, угрожающие жизни, могут быть различными. Для того чтобы замещать жизненно важные функции – кровообращения, дыхания и существует отделение интенсивной терапии.

 

«Сейчас мы видим ситуацию, когда человек, перенесший инсульт, не может обеспечить свои жизненно важные функции без искусственной вентиляции легких и нуждается в постоянном круглосуточном мониторном наблюдении»,- отмечает Василий Алексеевич.

 

Другой пациент с декомпенсацией диабета: кетоацидозом (тяжелыми и метаболическими изменениями) на фоне диабета. «Хорошо, что у него  сложилось так, что не  пришлось ставить трубку и вентилировать легкие и выключать сознание. Осложнение было вовремя ночью купировано врачами. Сейчас продолжается лечение и наблюдение. В принципе, пациент в скором времени поправится».

 

Или молодой человек, пострадавший в ДТП. «Был пассажиром, при аварии вылетел через лобовое стекло. Все ограничилось черепно-мозговой травмой, без переломов. Но, к сожалению, она протекает очень тяжело, поскольку высокоэнергетическая. За счет того, что происходит травма головного мозга, нарушаются все связи, и человек может впасть в коматозное состояние на месяц, а то и на целую жизнь. Сейчас пациента постепенно выводят из этого состояния, но ему потребуется длительная реабилитация»,- продолжает Василий Павлов.

 

Спрашиваю, а что делать, если количество экстренных пациентов превысит возможности отделения, На эти случаи есть относительно более  стабильные больные, которых можно перевести в другие отделения. «Фактически нельзя перевести только тех пациентов, которые находятся на искусственной вентиляции легких. Но и их чисто теоретически можно разместить в  реанимации отделения  токсикологии».

 

Мы заканчиваем краткий обход, а у меня остались еще несколько вопросов. Два самых острых – работа скорой помощи и отношение к врачам пациентов. «Я должен сказать только одно, никто никогда не отзовется плохо о своих коллегах, если они нормальные люди. Врачи скорой помощи как могут, так ее и выполняют. Низкий поклон за то, что они делают. Это не менее адская работа, нежели у нас. Они работают в одиночку или в паре, нередко на улице, где может случиться что угодно. Отчасти уровень скорой помощи, конечно, ухудшился со временем. У них нет нормальной техники, лекарств и зарплаты, что же мы от них хотим?»,- отмечает Василий Павлов.

 

От отрицательных эмоций в работе реанимационного отделения тоже никуда не деться. Однако, настоящий негатив, по словам заведующего, исходит от людей низкого интеллектуального и культурного уровня. «Но они вообще испытывают его ко всем. Они не хотели учиться в школе, работать, а когда приходят в больницу, желают, чтобы все было по высшему разряду. Люди высокоинтеллектуальные в наше положение, как правило, входят. Они понимают, что здесь есть причина, проблема. От них меньше всего негатива. Если конечно, мы не совершаем вопиющих ошибок или не допускаем халатность. Но в этой больнице халатности такого не бывает»,- добавляет он.

 

К примеру, в отделении был случай, когда врачи спасли жизнь парню с огнестрельным ранением в живот. А потом его родственники устроили скандал из-за мелочи, хотя человек был почти на том свете и его вовремя спасли. Конечно, у врачей осталось неприятное ощущение, хотя свою работу они выполнили профессионально. Но все же большинство жалоб на врачей связано с тем, что доктора не имеют времени все объяснить пациенту или его родственникам. «У них остается ощущение недосказанности. Врачам особо некогда общаться с родственниками пациентов. В нашем отделении этим занимаюсь я, и своих врачей этим не загружаю»,- рассказывает Василий Павлов.

 

Но как быть с больными, которых уже невозможно спасти? К смерти внешне они относятся спокойно, работа не позволяет проявлять эмоции. «Если человек умирает и спасти его нельзя, то винить себя здесь глупо. Если бы можно было вылечить любое заболевание, то люди бы не умирали. Человек смертен. И если врач не может его спасти, то он должен уменьшить страдания пациента. Закон со времен Гиппократа. Смерть - часть жизни и без нее невозможна жизнь. Люди научились не проявлять внешних эмоций. Они не будут рыдать, плакать или впадать в шок, поскольку иначе не смогут работать».

 

На мой вопрос о возможной психологической разгрузке после нескольких часов напряженной работы, Василий Алексеевич, лишь улыбается. Это в Корее не разрешено работать более 12 часов. «А у нас оклад и ставка небольшие, и формирование их с советских времен никак не изменились».  Сейчас  появились мобильники, автомобили, в магазинах полно еды, а больницы за прошедшее время почти не поменялись. Можно поставить новое оборудование, но организация останется прежней. Если выдать армии Дмитрия Донского автоматы Калашникова, то это все равно останется феодальное войско. И  вот  общество приходит со своей меркой в больницу и хочет сервиса. Здесь его быть не может. Финансирования едва хватает только на самое необходимое для оказания медицинской помощи. Иностранные  больницы ориентированы на сервис в первую очередь. Общество понимает, что ему нужно от медицины и наоборот. И стоимость медицинской помощи соответственно очень высока. Только пребывание в палате без лечения стоит 500 долларов в сутки. У нас же в здравоохранении диссонанс: мизерные зарплаты и недостаточное количество финансов на нормальное функционирование лечебных учреждений, и дальше этот процесс  будет только углубляться»,- продолжает заведующий отделением.

 

Система здравоохранения, по его словам, нуждается в реформировании. Недофинансирование приводит к тому, что медицина как бы полуфункционирует. Поэтому в этих условиях на людей падает сверхинтенсивная нагрузка. О какой психологической разгрузке  может идти речь?

 

Несмотря на то, что проблемы в отделении реанимации могут показаться стороннему наблюдателю неразрешимыми, а обстановка способна повергнуть в ужас, необходимо сказать, что люди здесь работают самоотверженно по максимуму. Они спасли много жизней, и дай бог спасут еще больше. Пока они есть, то за работу сердца больницы не стоит беспокоиться. Остальное обязательно приложится.