Эффект бабочки

Если от взмаха крыльев бабочки может измениться история мира, то что говорить про жизненный выбор таких людей, как хирург КГБУЗ «Пожарская районная больница» Приморского края Петр Продан. Сколько спас жизней на операционном столе, 76-летний доктор не считал. Никогда к власти не рвался, но в самые сложные годы дважды брал на свои плечи бремя главного врача районной больницы. В марте 2018 года у Петра Александровича своеобразный юбилей - 55 лет с призыва на срочную службу в советскую армию. Хотя для таких людей, как наш герой, никакой информационный повод не нужен.

 

С самого рождения, когда плела нить судьбы маленькому Пете многоликая Макошь — богиня-прародительница славян, оставляя право выбора, она одновременно ввязала ему знаковые перекрестки и встречи, заставляя постоянно делать выбор между душевной тягой и призванием... Впрочем, обо всем по порядку.

Злючий на морозы январь 1942 года (- 40 С) - такого на Украине в Кировоградской области сроду не было! Первенец, тяжелые домашние роды в оккупированном немцами селе Могильное Гайворонского района, как результат – кефалогематома (родовая опухоль). Отец повез младенца на санях в районный центр на операцию. А возвращаясь, с радости, что все обошлось, закурил самокрутку и не заметил, как подпалил ватные штаны. В общем, уже в родном селе, когда стало припекать, новоиспеченный папа устроил огненного гопака, чем здорово повеселил невольных зрителей. Так, уже на девятом дне от роду Петя познакомится со скальпелем доктора и задорным выступлением старшего Продана на импровизированной сцене. С тех пор хирургия и театр станут сопровождать его по жизни многие годы. 

Бабушка Лена еще в детстве подметила талант внука - ухаживал и лечил кроликов он с удовольствием. Да и тушки разделывал ловко, всматриваясь что, где и как устроено. Тогда и сказала: быть тебе хирургом. И как в воду глядела, но в судьбе ее Петеньки должно было произойти несколько знаковых встреч, чтобы он сам сделал этот выбор.

- Вот спроси человека, кто его оперировал, ответят: «Ну, такой черненький или беленький». Больные не запоминают как-то, а вот я знаю, что меня, младенца, прооперировал фельдшер Клименчук, - размышляет Петр Александрович. – Мне почти два годика исполнилось, когда наше село освободили, а бои за город Кировоград страшные шли! Закончил школу в 1959 году уже в с. Сальково, там был сахарный комбинат (1912 года постройки). Он Великую Отечественную пережил, а вот Горбачевско-Ельцинскую перестройку – нет,  разбомбили, новое оборудование на металлолом в Турцию сдали. Эх… - врач махнул рукой, и в воздухе повисла горькая, как пилюля, пауза. Помолчав немного, продолжил. - А я работал на этом комбинате наборщиком диск-ножей для резки свёклы и ходил в театральную группу, ездили со спектаклями по деревням. Хорошее время было!

 

Театром увлекся школьник Петя еще в классе шестом и после десятилетки, прежде чем пойти на завод, два семестра отучился в Харьковском театральном институте. Однако родные были против профессии актёра, мол, мотаться по стране будет, как перекати поле...

- Родной дядька Иван Сафронович служил на Черноморском флоте.  В то время  фельдшер была офицерской должностью, и он начал звать: приходи к нам, будешь лечить и служить. А сосед  в сельхозинститут агитировал, и я поддался на уговоры именно соседа, хотя желания, признаться, особого-то  и не было, - делится Петр Александрович. - Три экзамена успешно сдал. Выхожу на крыльцо института, а это центр Одессы, рядом железнодорожный вокзал, и тут подъезжает инвалид войны 45-50 лет вместе с рослым пареньком на красной «Яве» с коляской. Для меня, молодого парня, этот мотоцикл тогда был пределом мечтаний! Мы разговорились. Он посоветовал поступать в Одесское военно-морское медицинское училище, а меня почему-то его слова  как током ударили...

Так сельское хозяйство потеряло молодого бойца на полях битвы за урожай, а военная медицина приобрела перспективного студента. Петр успешно сдал в Одесское военно-морское медучилище экзамены. Педагогический коллектив был сильным и строгим. Учителя студентам спуску не давали, гоняли так, чтоб ночью спросонья смог рассказать. Полтора года пролетели незаметно, как по стране прокатилась реформа. Многие военные учебные заведения поменяли статус на гражданские. Повзрослевший Петр не стал испытывать судьбу и уже без красивой формы, палашей и обедов, подрабатывая в порту по ночам на выгрузке барж, получил свой первый диплом.

Выпускник медицинского училища вместе с 800 вновь испеченными фельдшерами отправился на срочную службу. Ему предстояло служить четыре года на Тихоокеанском морском флоте. Вместо Черного моря за окнами казармы заплескалось Японское.  Армейская жизнь
парням на пользу, убежден Петр Александрович, армия с ее дисциплиной из «оболтусов» мужчин делает. Сегодня он с ностальгией вспоминает годы службы как одни из лучших в жизни:

- Во Владивостоке на Второй речке нас выгрузили, там было тогда капустное поле, и через него мы пошли в Красные казармы. Я попал в 32 отряд буксирных катеров, только окончил курсы подготовки, как вызвали в штаб, говорят, требуются фельдшеры в новый полк. И по специальности, и на год меньше сапоги топтать.

Солдата Петра по новому назначению отправили в Славянку служить в аптеку, где он познакомился и подружился с Владиславом Дворжецким, в будущем известным актером: – Прихожу, там «жлоб» сидит высокий, глаза навыкате… Мы с ним два с половиной года служили, он начальником аптеки, а я его замом. Драматический коллектив сбили в военной части, режиссер среди срочников неплохой нашелся. Ставили в Славянке «Барабанщицу» по пьесе Афанасия Салынского. На премьеру во Дворец культуры приезжали смотреть адмирал, командующий Тихоокеанским флотом Н.Н. Амелько и вице-адмирал, начальник политуправления М.Н. Захаров, свободных мест в зале не было, на ур-р-ра приняли спектакль! После этого стали гастролировать - то на один корабль поедем, то на другой, но и аптекой успевали заниматься.

И были еще «гастроли» по боевой тревоге на приграничную территорию во время Даманских событий. Прибыли, когда уже отгремели залпы РСЗО «Град», в большей степени для демонстрации силы. Поиграли «бицепсами» – публичной передислокацией техники и живой силы и вернулись в часть. К счастью, обошлось без продолжения...

 

Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах… Вот хотя бы история с фамилией Продан. Род Петра Александровича ведет от князей Разумовских, но его предок продал и титул, и фамилию. Новую дали, не особо задумываясь, продал фамилию, значит - Продан. Вроде бы грустная история, да только в годы революции и репрессий 37-го года вряд ли бы сохранилась семья Разумовских, а что возьмешь с Проданов? Но все же через тюрьму его отец прошел, так что с 1949-го растила мать двух сыновей одна... К ней и планировал вернуться на Украину после армии молодой боец и продолжить учебу в Одессе или Харькове. Медициной он к этому времени «заболел» всерьез.

Три минуты опоздания из увольнительной решили вопрос - как с местом учебы, так и с жительством. На рапорте про подготовительные курсы ст. сержанта Продана, начальник политотдела написал отказ. А вот делать подобную резолюцию на заявлении для поступления в военно-медицинскую академию г. Хабаровска на врача для подводного флота, было не в его власти. Да только из-за детской травмы медицинский консилиум настоятельно предложил поступать матросу-срочнику в гражданский институт. Так второй раз судьба военного доктора обошла нашего героя.

В то время друг Дворжецкий уже учился на актера, потом играл на сцене, а Продан шесть лет изучал тело человека, симптоматику, психологию, физику и химию… 

- Учитель Виктор Алексеевич Черкашин говорил: «Ты читай медицинские журналы, не научные доклады, а то, что тебе надо, – практическое», - я и читал, с той поры повелось, пока не прочитаю статью - не лягу спать, - говорит врач.

Много раз знания, полученные благодаря этой привычке, помогали хирургу. Со второго курса стал подрабатывать медбратом в отделении нейрохирургии краевой больницы. Первую самостоятельную операцию медбрат Пётр провел еще студентом. Во время его дежурства привезли мужчину с черепно-мозговой травмой. Позади - четыре курса, но все врачи отделения оказались в разъездах, а на операционном столе человек, которого надо спасать не завтра или сегодня, а сейчас.  

- В штат был зачислен по блату студент пятого курса, - звоню ему, рассказываю, так и так, тот:  «Я не могу». Говорю, мол, ты будешь главным, а я буду оперировать. Он согласился. Только закончили собирать череп сапожнику, как привезли женщину со снятым скальпом – подшили и ей. Пока работали, не заметили, как новый день начался, - вспоминает Петр Александрович и по-детски радостно, с присущей ему растяжечкой, улыбнулся от этого теплого воспоминания. - Утром слышу, из палаты с нашим больным брань несётся, говорю Юре, мол, наш-то разговаривает, тот не поверил, заходим, а сапожник уже повязки снимает. Привязали мы его… Следующее дежурство у меня через несколько дней. Заведующую отделением все боялись, вызывает меня к себе в кабинет, думаю всё, уволит, захожу, она с ходу в лоб: «Как это вы посмели?! – А что было делать? – Молодец, иди...».

Рассказчик Петр Александрович прирожденный – передает даже оттенки интонаций участников событий, словно бы радиоспектакль слушаешь. В общем, «премьера» удалась, студент Продан стал постоянным ассистентом на операциях, начинающим врачом-нейрохирургом, и одновременно взялся за диссертацию. Хирург Орлов приглашал продолжить учебу в институте Патриса Лумумбы. А ведь едва не сбежал из мединститута опять в театральный, еще на первом курсе, после спектакля «Собака на сене» (Лопе де Вега). Вместе с последними аплодисментами такая неуемная тоска, говорит, охватила душу по сцене, что хоть волком вой. Вон ведь друг Дворжецкий уже и в фильмах снимается… Но взял себя в руки и дал зарок - не ходить в театр пока не закончит медицинский институт. Слово своё сдержал на радость будущим пациентам, некоторых, правда, тогда еще и в проекте-то не было…

 

После института опять развилка: налево пойдешь – в науку попадешь, направо пойдешь… Мыкаться с маленьким сыном по съемным квартирам молодая семья устала. Наставник подсказал, строится Лучегорск, где открывают новую больницу. На распределении в институте сначала за шутку его решение восприняли, многие пророчили научную карьеру талантливому студенту, отговаривали, но...

- Приехал ночью 3 августа 1971 года в с. Пожарское одновременно с Олегом Киршом, но на три часа раньше. Я потом всегда говорил, что я на три часа его старше! – Петр Александрович рассмеялся, прищуривая глаза, словно бы всматриваясь в темноту сельской улицы и горящее окошко районной больницы. - Дежурного врача Алексея Тена разбудили, так и познакомились с ним, потом много операций вместе сделали. Я его папой стал называть и остальные потом тоже… Утром захожу к главному врачу Тамаре Павленко, а она мне говорит: «Будешь терапевтом». – Я: Давайте так, я у вас не был, вы меня не знаете, и я вас тоже. - А Тамара Филипповна мне: «Поработайте пару месяцев, а потом в хирургию пойдете». Слово сдержала, и я остался.

Потом окончил четырехмесячные курсы в клинике экстренной хирургии профессора Шапкина во Владивостоке. Были позднее и усиленные курсы повышения квалификации в больнице в ГИДУВ г. Новокузнецка, где травматологи оперируют абсолютно всё. Порой он с Юрием Бокаревым стоял за операционным столом по восемь часов. Принял за аксиому: «Большой хирург – большой разрез», чтобы привести пациента в чувство, заставить цепляться за жизнь – порой и крепкое словцо не грех вставить, и актерский опыт - только в помощь!



Теперь-то Петр Александрович знает наверняка, что работа врача соизмерима с актерской работой:

- Не зря у нас говорят 50% диагноза и успеха - анамнез больного и актерское мастерство врача. А остальные 50% - это уже обследования...

Чужих спасал, а самую родную - маму, не смог… Нельзя уже было делать операцию, умерла на руках своего старшего сына. В глазах зрелого мужчины забилась старая укоренившаяся боль. Не один десяток лет прошел с той осени, а она всё живет где-то под сердцем. Позднее, когда в отделение хирургии попадёт женщина с похожим диагнозом, но с маленьким шансом на Чудо, он совершит его. Родные не будут верить, а он вырвет её у Костлявой. Эта пациентка и сейчас здравствует, а её дочка с благодарностью вспоминает Петра Александровича:

- Он вытащил её с того света практически. Пока были критические дни – почти не отходил от кровати, даже ночевал из-за нее в отделении, очень добрый Человек, мы часто с теплотой его вспоминаем.

Ради служения людям, врачам часто приходится жертвовать самыми дорогими и близкими. Счастье, если родные понимают, прощают и находят в себе силы поддерживать. Дважды женат, обе - Людмилы, первая подарила двух сыновей, вторая одного, но все редко видели мужа и отца дома. Это сейчас он после работы в поликлинике часто дома - выполняет роль домашней сиделки парализованной 90-летней матери супруги, а тогда из больницы не вылезал…

- Когда младший сын Андрей решил стать хирургом, я ему сказал: Подумай, ты когда рос, меня видел? – Нет! Иди хотя бы в травматологи, там проще - кости сложил, кожу натянул, а тут прооперировал желудок, кишку какую и жди четыре дня. Подождал, можешь вздохнуть до девятых суток, если девятый день идет, и всё путём - можешь напиться. Потому что есть ранняя и поздняя несостоятельность швов. Рана развалилась, и всё – «трубец»... а предугадать невозможно!

 

 

Есть ли орган, который хирург районной больницы не оперировал? Разве лишь тот, который еще не открыли. Селезенки, почки, желудки, печени… только сердце - более тридцати раз, а аппендицитов – свыше тысячи, черепно-мозговых травм и сложных переломов - сотни…  Оперировал и учился. Всегда. Сколько себя помнит. Говорит для того, чтобы в случае надобности не растеряться и грамотно провести операцию. Печень, например, сложный орган, он изучал его и по специальной литературе, и в морге, где санитарка никак не могла понять - зачем, а он ей объяснял, мол, тетя Фрося, попадет такой случай, и что делать? И случай этот пришел вместе с телефонным звонком.

- Среди ночи раздался звонок, Алек Сон просит о помощи, я раз-два штаны одел и мимо милиции, через овраг, уже в хирургии. В таких случаях йодом до плеч обливаю руки, халат одеваю и перчатки сверху. Смотрю, все сосуды левой доли печени перебиты, надо делать резекцию. Сделал, как учили и как знаю, сосуды подшил и пошел к себе. Эта женщина и сейчас живет. А года три-четыре назад большое ДТП произошло со смертельными исходами, а троих выживших привезли к нам. Звонит Нина Коробко и просит «подскочить». Сделал я операцию и говорю: Всё, это моя лебединая песня… Проходит время и приходит женщина, спрашиваю: «Вы кто? – Она улыбается. - Я ваша лебединая песня» и дает мне гвоздичку. Она оказывается всё слышала под наркозом, а я и лица-то не видел во время операции, не до того было. – Петр Александрович как-то задумчиво вздохнул и добавил.  – В хирургии надо любить не хирургию, а самих больных, без этого никак нельзя.

Но после этой «лебединой песни» была еще одна, и еще одна… Отказать, когда просят о помощи, он просто не может.

- Не знаю, почему я живучий, - размышляет хирург с 47 летним стажем, - может то, что никогда не пересыпал, не переедал, не пересиживал. Я всегда в динамике, в движении.

Среди того, что за пределами работы: семья, дача, рыбалка, охота, пасека… От пчел он, правда, отказался, когда рынок сбыта меда государственные реформаторы ликвидировали, потом и от охоты, а вот забросить леску с наживкой в ожидании рыбацкой удачи, похлебать уху в кругу друзей – большой любитель и сегодня.

- Это человек из старой плеяды врачей с советской закалкой, подними ночью - он придет и ассистировать на операции, и проконсультирует, - рассказывает главный врач Пожарской центральной больницы Нина Коробко. – При необходимости и сейчас мы привлекаем его как оператора. Это случается редко, но бывает. И никогда не откажет, как многие молодые врачи делают, потому что их рабочее время закончилось. – Нина Владимировна на минутку задумалась и добавила. - Думаю, Петр Александрович не сможет сидеть дома, он будет ходить на работу, оказывать людям помощь, наверное, пока его сердце бьется.

Когда удается отстоять человека у смерти – это особая, ни с чем несравнимая радость. Когда не удается - душевная боль. Как капитаны кораблей последними покидают судно, так и врач лично сообщает близким итог операции. Понимает, что не мог он спасти своего коллегу-друга  Алека Сона,  который получил множественные ножевые ранения, в том числе в сердце, а все равно заноза где-то сидит и точит.

-  Вскрываю с Алексеем Битюцким сердце, но что-то не так, что-то не то… Все говорят: адреналин-адреналин, ни фига - атропин лучше! Я им раз пять заводил. А тут нет: тык-мык, нет. Уже час прошел, я говорю: «Ребята, всё, вот узел Ашофф-Товара (атриовентрикулярный), отвечающий за всю деятельность сердца, один удар лезвия как раз попал в этот узел. Всё…»

Говорят, у врачей, которые постоянно сталкиваются со смертью, наступает профессиональное выгорание. Но почему-то иные «выгорают»  еще студентами, другие лет через 10 лет после института, а таким, как Петр Александрович, и жизни не хватает. Разное количество Любви в сердце человеку, вероятно, отмеряет богиня Макошь, а может быть, причина в чем-то другом… Где только найти эту таблетку Таланта и Служения, чтобы всех выпускников медучилищ и мединститутов можно было бы назвать Врачами. Не придумали еще… Вот только, если вам судьба даст шанс вернуться к близким людям благодаря такому Доктору – запомните его имя и родным расскажите, кто вернул им мать, отца, брата, сестру, чтобы хранили в памяти, чтобы знали…