Искусство жить

Руководитель ГБУЗ «Краевая детская клиническая больница №2» Инна Зеленкова прошла тяжелый, полный потрясений, преград и преодолений путь. На грани человеческих возможностей работала отнюдь не в женском отделении реанимации, спасала детские жизни. Она никогда не жалуется и ни о чем не жалеет, хотя пропускает через себя боль и страдание каждого маленького пациента. Всей душой и сердцем любит выбранную врачебную стезю и не мыслит иного приложения сил. Называет себя перфекционистом, полностью отдается работе, не признает не доведенных до конца дел, верит в бескорыстную дружбу, не может примириться с предательством и равнодушием,но научилась прощать и говорит, что главная женщина в ее семье – любимая дочь.

Родом из детства

Инна росла слабым и болезненным ребенком, в буквальном смысле выросла в больнице. И кумирами девочки закономерно стали люди в белых халатах. С добрыми глазами, чуткими руками и светлой душой, которые обязательно спасут и помогут. Этот образ, пронесенный через все детство, навсегда запечатлелся внутри будущего врача, стал неотъемлемой частью ее мировоззрения и мировосприятия.

- У кого-то в детстве кумирами были актеры и писатели, у кого-то спасатели и пожарные, а моим кумиром стал известныйво всем мире кардиохирург, профессор Ярослав Петрович Кулик, - говорит Инна Сергеевна. – Это был потрясающий доктор и шикарный мужчина, который меня оперировал, и по большому счету, дал путевку в эту жизнь. Сам из Смоленска, волей судьбы попал в Благовещенск, где организовал кардиохирургический центр, в котором я проходила лечение. Он располагался на территории бывшей церкви, и я хорошо запомнила эти огромные, парящие в небе купола с расписанными ангелами. Это было действительно намоленное место с особой аурой, исцеляющей, благотворной атмосферой, мне очень повезло.

Будучи родом из Арсеньева, Инна Сергеевна с большой теплотой вспоминает замечательного врача-педиатра Марию Семеновну Клименко. Кстати, сегодняшний  руководитель Арсеньевской городской больницы – ее дочь. Еще один любимый доктор детства – Наталья Сергеевна Горшеева, которая работает до сих пор. Поэтому она с 10 лет мечтала о врачебной профессии, причем хотела стать непременно кардиохирургом, как Ярослав Петрович. И вопрос выбора профессионального пути вообще не стоял. Начала активно готовиться к поступлению с седьмого класса, штудировала специальную литературу.

- Лечась в Благовещенске, я получила настолько сильные эмоциональные потрясения, что они просто не оставили мне права на выбор, - уверяет Инна Зеленкова. – Я видела, как спасали людей, вытаскивали их с того света. Я видела, как мамы возвращенных к жизни детишек, рыдая от счастья, кидались в ноги докторам. Я видела, как врачи выходили после десятичасовой операции полностью мокрые и обессиленные, обнимали матерей и гладили их по плечу. Это был сплав высочайшего профессионализма и глубокой человечности. В то время врач был царь и бог, и если у врача что-то не получалось, это значило, что у бога закончились силы. Кстати, я до сих пор не могу даже представить, кем могла быть еще, кроме как врачом.

Гуру от медицины

Когда Инна Зеленкова в последний раз приехала на консультацию к Ярославу Петровичу, ее мама не выдержала и обратилась к доктору с просьбой: «Девочка рвется в кардиохирурги, сделайте что-нибудь!» Тогда он сказал: «Лапушка, выберите профессию поспокойнее, кардиохирургия – не женское дело…». И все-таки ее первой специальностью стала реаниматология. И первое знакомство с реалиями обучения искусству врачевания произошло на кафедре патологической анатомии, куда студентка пришла вместо поездки на колхозные поля.

- Учеба в тогда Владивостокском государственном медицинском институте стала большим потрясением, потому что видеть, как работает врач – это одно, а учиться самому – совсем другое, - делится Инна Сергеевна. – Мы напитывались всем этим, а нашей «мамой» на курсе стала декан педиатрического факультета Надежда Михайловна Воропаева. Она была и нянькой, и педагогом, и наставником. Мы переходили от кафедры к кафедре, и каждая давала что-то свое, уникальное и важное. Но становление меня как профессионала произошло все же во время интернатуры, самые яркие впечатления и эмоции я получила там.

Я благодарна за то, что интернатура подарила мне двух очень сильных педагогов, которых я до сих пор воспринимаю как своих гуру в медицине. Это Юрий Абрамович Селютин, который тогда был главным врачом краевой детской клиническую больницу, и Вячеслав Викторович Глушко, возглавлявший её реанимационный консультативный центр. Эти люди дали мне понимание, как правильно работать, стали путеводной звездой в профессии.

В тесной спайке

После интернатуры были пять тяжелых, нередко страшных, но удивительных и ни с чем не сравнимых лет в реанимационном консультативном центре детской больницы:

- Это и работа в реанимационном отделении, и вылеты по линии санитарной авиации по всему Приморью. Очень «горячая», ответственная работа – на адреналине, на постоянном драйве, на полной самоотдаче, на диком напряжении, на грани возможного. И я ей отдавала всю себя, без остатка, нырнула в этот омут с головой. Удивительное свойство Юрия Абрамовича в том, что под своим крылом он собрал самую талантливую молодежь региона, создал потрясающий коллектив. Он любил нас и верил в нас. И мы платили главному врачу и своей работе той же монетой. Она стала настоящей школой, ежедневно испытывающей нас на прочность.

Конечно, там работали более старшие коллеги, наставники, которые учили нас жизни, и которым я сейчас очень признательна. Попав совсем молодой девчонкой в сугубо мужской коллектив реанимации, я чувствовала по отношению к себе очень чуткое и бережное отношение. Но поблажек и спуску не давали, вводили в профессию жестко и требовательно. В результате уже через полгода мне доверяли вести больных.

Каждый день работы был ярким и тяжелым. Большие перелеты по краю, транспортировка больных с аппаратами ИВЛ. И сегодняшняя саниавиация – не новый чистый лист в истории регионального здравоохранения, а лишь возрождение прошедшего этапа. Главный врач мог прибежать среди ночи: черепно-мозговая, срочно вылетаем в Спасск, и бригада собиралась в течение часа. 1995-й год, страшное землетрясение в Нефтегорске. Реаниматологи даже не успели забежать домой и взять зубную пасту – похватали реанимационные наборы и улетели. Кстати, свой первый самостоятельный вылет в качестве врача-реаниматолога Инна Зеленкова совершила с нынешним главврачом противотуберкулезного диспансера Виктором Солодовниковым, тогда нейрохирургом детской больницы.

- Мы все работали в очень тесной спайке – врачи-нейрохирурги, реаниматологи и педиатры, это был единый организм, - акцентирует Инна Сергеевна. – Мы работали на результат и бились за каждого пациента как за единственного и последнего. Оперативность сборов была крайне высокой, учитывая, что тогда не было ни мобильной, ни пейджинговой связи. Ни разу я не слышала жалоб, отказов, требований оплатить сверхурочные, ссылок на усталость или недомогание. Никто не чурался грязной, «непрофильной» работы. Я там научилась принимать решения и брать ответственность на себя, это очень важное качество.

Тоска по небу

После пяти лет работы в детской реанимации были 12 лет в должности врача ультразвуковой диагностики в Центре охраны материнства и детства. Тогда Инну Зеленкову убедили, что все-таки это не женская специальность, и пора подумать о смене лечебного профиля. Первые два года она с тоской смотрела в небо и считала пролетавшие над головой вертолеты. Скорости на новом месте работы были явно не «звуковые» и по сравнению с сумасшедшими и суматошными буднями реанимационного центра она казалась слишком спокойной и уравновешенной.

- Хотя и рутинной эту работу назвать было нельзя – осваивалось новое перспективное направление и забот хватало, - подчеркивает главный врач. – Вообще, я так думаю – кто ищет покоя, найдет свое «болото» в самой горячей точке, а если натура мятежная, ищущая, она везде отыщет место, где трясет и лихорадит. И в Центре материнства и детства мне тоже никогда слишком спокойно не было. Постоянно что-то придумывали, изобретали. Осваивали интраоперационные ультразвуковые методы исследований, и когда хирурги шли, к примеру, вскрывать какой-то абсцесс, всегда требовали сопровождения врача УЗИ. Реанимационный опыт мне очень пригодился – это умение быстро реагировать на ситуацию, принимать решения плюс серьезная клиническая база, когда смотришь на экран монитора, сразу начинаешь прикладывать свои клинические знания.

Кредит доверия

По словам Инны Сергеевны, на тот момент в ультразвуковой диагностике она достигла своего профессионального потолка, и Вячеслав Глушко предложил ей попробовать себя в роли руководителя ЛПУ. Полем для новой деятельности стала детская поликлиника №15 (ныне «пятая»):

- Самый сложный момент – когда ты, еще молодая и в этой роли совсем «зеленая» приходишь в коллектив, где работают по-настоящему матерые и опытнейшие специалисты.Они смотрят на тебя недоверчиво и снисходительно, читаешь в их взгляде: а что же ты, такая, можешь нам предложить? И не только предложить, а куда-то вести, и ведь нужно доказать, что ты имеешь моральное и профессиональное право их вести. Первое время для меня самым «светлым» временем суток была ночь. Я приходила домой, накрывалась одеялом с головой и только тогда выдыхала. Но коллектив там был потрясающий, надо отдать им должное, они меня поддержали. Выдали большой кредит доверия, который, я надеюсь, оправдала. Я поставила себе задачу, что не только научусь быть руководителем, а буду руководителем учреждения, которое будет не просто работать, а развиваться. Я всегда стремилась не только расти лично, но и развивать ЛПУ, в котором работаю.

Сегодняшнее место работы Инны Зеленковой – Краевая детская клиническая больница №2. В 2011 году начальник городского управления здравоохранения Светлана Бениова пригласила ее для следующего недвусмысленного предложения:  есть детская больница на Змеинке, нужно приложить ваши силы, энтузиазм, таланты и способности, и попытаться ее «поднять».

Время перемен

- Там работают очень опытные и грамотные доктора, но на тот момент начались раздраи в коллективе, были сложные отношения между персоналом, - констатирует Инна Сергеевна. – А когда в учреждении идут мелкие локальные войны, оно перестает развиваться, останавливается. Я твердо решила эти войны прекратить и задать вектор развития. Вырасти из муниципальной больнички в серьезное краевое учреждение. Я ежедневно внушала своим доктором и медсестрам, что мы можем достичь того уровня, которого заслуживаем. Да, мне приходилось часто идти на компромиссы, договариваться. А это тоже особое умение. И кредит доверия мне был выдан намного меньший по сравнению с 15-й поликлиникой. Меня встретили очень настороженно – коллектив привык воевать. У сотрудников уже сформировался такой менталитет, что их непременно обманут, обведут вокруг пальца. Но я смогла собрать их в единую команду, настроить на движение и позитивные перемены. И они себя ждать не заставили.

Когда я пришла, в основном лечились дети на гастро-койках, с соматической патологией, за пять прошедших лет мы открыли ревматологические койки, ввели в строй новый рентгенкабинет, закупили современное оборудование, начали ремонтироваться.

Раньше больница «стояла», выполняла свой норматив на 50-60 процентов, сейчас мы в полной мере выполняем вверенные нам объемы госзаказа и взятые на себя обязательства по оказанию качественной и доступной медицинской помощи. Существенно снизилось количество жалоб - стараемся работать на пациента и для пациента. Наша мечта – открыть палату реанимации и интенсивной терапии, очень рассчитываем на средства, вырученные от проведения благотворительного бала «Право на жизнь», который прошел 4 марта в ДВФУ. Сегодня мы уже поднялись на тот уровень, когда можем оказывать медицинскую помощь более высокого уровня.

Личные победы

Главный врач второй детской больницы видит свои дальнейшие профессиональные перспективы в работе именно в этом учреждении:

- Пока для себя я вижу свой рост вместе со своим ЛПУ, и каждый шаг, который я делаю – это, по большому счету, мой личный шаг, моя личная победа. Когда я собиралась открывать ревматологический профиль, мне все говорили, что не получится, слишком сложное направление. Но мы его открыли, и он эффективно работает три года. Мы хотели ввести пульмонологические койки, и сделали это, достаточно успешно поднимая очень тяжелых больных. Я полностью, на 100% укомплектовала свою больницу врачебным персоналом. Причем это врачи, у которых в активе не один сертификат педиатра, они у меня прошли дополнительное обучение по ревматологии, гастроэнтерологии, пульмонологии, аллергологии и иммунологии, клинической фармакологии.

Все эти специальности у нас представлены. На данном этапе знаю одно – я должна доделать то, что запланировала. Открыть палату интенсивной терапии и реанимации, а еще – паллиативные койки. Это то, о чем очень много говорят, и чего пока нет. Частично есть только в детском онкоцентре, но ведь в них нуждаются не только онкологические больные. Это дети с тяжелыми поражениями центральной нервной системы, с муковисцидозом, наследственными заболеваниями. Очень широкий спектр, огромное поле для деятельности.

Семейные ценности

Своя семья у Инны Зеленковой появилась рано – замуж она вышла на втором курсе института. Супруг – сотрудник внутренних дел, сейчас на пенсии. Дочь уже взрослая, кстати, красавица и умница. Екатерина Зеленкова получила два образования – юриста и политолога, работает в городской думе. Период взросления дочери пришелся на 90-е годы, и она видела каторжный труд своей матери.

- Каждый раз она мне говорила: мама, я не хочу жить на работе, - вздыхает Инна Сергеевна. – Хотя сегодня иногда и признается, что с нее мог получиться хороший врач. У нее другой характер. Она логик с гуманитарной ориентацией, теоретик с безупречным языком. Полученные ею специальности были абсолютно осознанным выбором, и я никогда не давила на нее, не отговаривала, не навязывала свою позицию и взгляды. Не скрою, мне было бы куда проще, если бы Катя пошла в здравоохранение, я могла ее спокойно пристроить куда угодно. Но я дала ей возможность выбирать самой и горжусь этим как мама. Кстати, на достигнутом образовательном уровне дочь не остановилась, собирается поступать в аспирантуру по политологии, ей очень нравится учиться.

Как и любая женщина, жена и мама, Инна Зеленкова ждет от 8 марта знаков внимания, подарков, и наверно, немного чуда. И одно такое маленькое чудо ей запомнилось на всю жизнь. Когда она работала в реанимационном отделении, на предпраздничной планерке ей преподнесли в дар крохотного белого котенка.

- Я была в полном восторге, это оказалась ангорская кошечка, которую я окрестила Дарьей, - смеется Инна Сергеевна.- Она прожила у нас на правах всеобщей любимицы и полноправного члена семьи двадцать лет! Этот подарок я никогда не забуду. И каждый раз, когда я смотрела на свою ненаглядную Дашу, вспоминала своих коллег, работу в реанимационном центре, то тепло, заботу и внимание, которыми была окружена. Когда ее не стало, мы с дочкой рыдали в голос и через две недели у нас уже обосновались очаровательные пушистые новоселы – шотландская прямоухая Боня и шотландский вислоухий Порш. Они – мои самые мощные антидепрессанты!

- Мы никогда не садимся ужинать в одиночестве, - делится семейными традициями Инна Зеленкова. – Кто бы из нас на сколько ни опоздал, обязательно друг друга дожидаемся. По выходным любим выезжать на природу. И 8 марта – праздник семейный, время подарков и поздравлений. Отмечаем, как правило, в кругу семьи – либо это праздничный ужин, либо совместный выход «в свет». Часто что-то пеку сама, чтобы порадовать родных. Непременно подарок дочери, она в семье – женщина №1!

Пользуясь случаем, хочу от души поздравить коллег с этим праздником, желаю всем женщинам, чтобы они были любимы и любили сами. Это то чувство, которое дает нам силы, движение вперед. Здоровья вам, врачи о нем вспоминают в последнюю очередь. Желаю, чтобы в семьях всегда было благополучие, и царил душевный комфорт.

Улыбок, цветов, счастья и радости!

Близкие люди

- К сожалению, понятие «дружба» в последнее время стало сильно нивелироваться, - с горечью говорит Инна Зеленкова. – Стираться и терять заложенный в него смысл, утрачивать изначальный посыл. Оно стало обыденным. Поэтому я стараюсь избегать слова «друг» и предпочитаю говорить «близкие люди». В первую очередь, это моя семья. К счастью, или, к сожалению, таких немного. При необычайно широком круге общения, по-настоящему близких, которых ты можешь пустить в свой внутренний мир, с которыми хорошо просто молчать, единицы. И настоящая дружба не имеет пола, я её не делю на мужскую и женскую. Те люди, которых я называю близкими, проверены и бедой, и радостью, они познаны и в счастье, и в горести.

Инна Зеленкова больше всего в окружающих не приемлет предательства и равнодушия:

- Самое страшное - когда предают, подставляют именно близкие. Я недавно общалась с глубоко верующим человеком и сказала ему, что мне не нужно прощеное воскресенье, потому что ошибки, вольные или невольные прегрешения я научилась прощать. У каждого из нас их достаточно, и кто я такая, чтобы кидать камни, нет у меня такого права. Я научилась говорить «прости», когда я ошиблась или оступилась, научилась прощать, когда сделали больно мне. Слава богу, меня близкие люди не предавали.

Мой папа был большой философ, он рано ушел из жизни, но сыграл огромную роль в моем становлении как личности. Он всегда говорил, что никогда не нужно поступать с людьми так, как ты не хочешь, чтобы поступили с тобой. И наоборот: поступай с людьми так, как хочешь, чтобы поступили с тобой. Раньше я к этому относилась просто как к словам, но позже поняла, что формула действительно работает. Что касается моих взаимоотношений с религией и Богом, то не могу сказать, что являюсь глубоко верующим человеком. Я вполне светский человек, но у каждого в душе – свой Бог.

Я не умею молиться, не посещаю регулярно церковь, но в моем кабинете висит несколько подаренных икон, и иногда я подхожу к ним, смотрю и чувствую исходящее от них тепло, энергетику. Внутри меня вера есть, я убеждена, что наша жизнь не заканчивается на этой земле. Когда у меня была очень тяжелая ситуация, я зашла в церковь в день Казанской иконы Божьей Матери, и мне стало намного легче. Мы каждый день нагребаем целый воз проблем и бед, тащим его, и каждый раз он все тяжелее и тяжелее. Материальное – важно, но оно никогда не было и не будет главным. Я никогда не говорю: «Господи, спаси и сохрани!». Но когда мне хорошо, всегда повторяю: «Господи, спасибо!»…